Воспоминания ветерана прокуратуры Амурской области Макия Валерия Петровича - РОО Ветеранов прокуратуры Амурской области

Уже 10 лет числю себя по семейным обстоятельствам петербуржцем, хотя сам родом дальневосточник - из г. Завитинска Амурской области. В 1960 г. окончил школу десятилетку в том же Завитинске. Да и весь род мой, носящий украинские корни, с 30-х годов прошлого столетия прочно обосновался на Амурской земле.

И надо же было случиться судьбе, что после демобилизации из рядов Советской Армии в 1964 г., а затем после окончания правового факультета ДВГУ (г. Владивосток), я оказался на земле своих пращуров, а именно, на Полтавщине. Четыре года работал адвокатом. Завел семью, и в 1972 г. по зову своих приамурских предков переехал на место жительства в Амурскую область.

Жизнь повернулась так, что с насиженного в городе Белогорске адвокатского кресла, по собственной инициативе пошел работать в органы прокуратуры. Я был принят на работу в должности следователя Благовещенской городской прокуратуры с 13 марта 1973г.

В Благовещенской прокуратуре на тот момент трудились 4 следователя: Гарипова Г., Карпова Л., Очеретяная Л., Гнетов А. Пятым стал я. Коллектив оказался дружным. Энтузиазм для него был не пустым словом. Криминалистическая техника в зачаточном состоянии, транспорта не было. Да, и оклад следователя 165 рублей (без всяких премиальных) не вызывал особой эйфории. Но следователи работали упорно, честно выполняя свой служебный долг.

Отсутствие у меня хоть какого-то следовательского опыта, у руководства прокуратуры не вызывало ко мне никакого снисхождения. Мой новый шеф - прокурор г. Благовещенска Соколовский А.П. (умер в 1980 г.) при первом же знакомстве выложил на стол передо мной 5 уголовных дел, назидательно промолвив при этом: «Давай, адвокат, расследуй эти дела и по возможности в установленные законом сроки (т.е. 2 месяца). Я, было, начал уверять его, что постараюсь, не подведу. А он мне: «А ты не хвастай, посмотрим, что ты за птица...».

Сроки следствия поджимали. Это просто был бич для следователя. А тут еще и само положение уголовно-процессуального закона. Расследование дел в отношении несовершеннолетних относилось к прокурорской подследственности. Это означало, что срок расследования этих дел должен быть не более месяца. А если учесть, что эти «сорванцы-подростки» орудовали обычно группой (кражи, злостное хулиганство), то в месячный срок разобраться было довольно сложно.

Отчетливо помню, что месячная нагрузка на следователя прокуратуры, особенно в летнее время составляла 15-17 уголовных дел.

Не хвастая скажу, что в отдельные месяцы приходилось заканчивать расследование до 10 уголовных дел, причем 70% из них направлялись в суд для рассмотрения по существу.

Лидером среди следователей за 1973 год стала наша коллега Гарипова Г., закончившая расследование 60 уголовных дел.

В моей первоначальной практике случались и комичные случаи. В марте 1973 г., до моего прихода в прокуратуру, умер прокурор области Орлов В.А., его обязанности стал исполнять старший советник юстиции Исмагилов В.В., у которого я был на собеседовании перед моим приемом на работу. Помню, как он сидел за прокурорским столом и выглядел довольно солидно. На вид ему было за 40 лет. Запомнилось его крупное лицо со строгими чертами. Прокурорская форма добавляла солидности всей обстановки кабинета облпрокурора. Фамилию его я тогда не знал. В полный рост в тот момент его не видел. Последняя сказанная мною фраза не случайна в этой истории.

И вот, недели через 2-3 после приема на работу, получил я от Соколовского А.П. уголовное дело по ч.1 ст. 108 УК РФ (умышленное причинение тяжкого телесного повреждения). Из фабулы дела вытекало, что несовершеннолетний Исмагилов пырнул ножом своего старшего брата, в связи с чем, тот оказался в больнице. По этой причине следователем ОВД он допрошен не был и, при передаче дела по подследственности в горпрокуратуру, адрес его указан не был. С целью разыскать потерпевшего я стал обзванивать по очереди все лечебные учреждения, пока не вышел на поликлинику № 4., где и нашелся больной с упомянутой фамилией.

Найдя свободное место в фойе поликлиники, я попросил медсестру пригласить мне из палаты больного Исмагилова. Она несколько раз ходила за ним, потом возвращалась ни с чем, бормоча что-то вроде: «Не могу найти, куда-то исчез и т.д.». Меня это возмутило, и я потребовал срочно найти больного. И, вот стремительно открылась дверь, ведущая в хоромы палат, и ко мне стал приближаться незнакомый мне мужчина, одетый в больничный полосатый халат. Я глянул на него и обомлел...

На парня он совсем был не похож. Ко мне приближался со свирепым видом мужчина, возрастом за 40, причем, хромая при ходьбе. Обстановка нашей нежданной встречи накалялась ежесекундно. В мозгу мгновенно мелькнула мысль: «Где-то я видел этого человека, только не в больничном халате!». И вдруг мне в голову пришла мысль: «Этого человека я видел в прокурорской форме. Да, именно так. Это он разговаривал со мной, благословляя на следовательскую работу. А я его… допросить».

Взгляд мужчины требовал от меня немедленного ответа: это что за розыгрыш? И я сказал первое, что пришло в голову: «Я вас не вызывал. Мне нужно допросить по уголовному делу потерпевшего Исмагилова». По требованию человека в халате (теперь я понял, что это и есть прокурор области) я передал ему уголовное дело в отношении братьев Исмагиловых. Он посмотрел, прочитал отдельные листы. После этого удивился, что в городе есть люди с его фамилией. А затем мирно вернул мне дело без всяких нравоучений и замечаний. И в действительности он был большой специалист уголовного права, знаток следствия, передавший мне хорошие примеры в расследовании дел. За это я ему был благодарен.

Не могу не вспомнить и наших амурских прокурорских работников, участников Великой Отечественной войны. В 70-е годы их насчитывалось около 15 человек. Я их всех знал в лицо. Это были люди другого поколения. Из их уст немало можно было узнать об их участии в битвах с нацистами и японцами. Их сложно было собрать в один коллектив. Область наша приличных размеров. Но один такой случай на моей памяти произошел. Это был 1975 год - 30-летие Победы. Прокурор области Бурик Илья Федорович принял решение: собрать на званый обед в честь 30-летия Победы всех коллег-фронтовиков. Отмечали праздник в здании облпрокуратуры. И.Ф. Бурик сам в прошлом участник войны с японцами. Праздник был подготовлен особенно торжественно. Каждый фронтовик получил в подарок радиоприемник «Спидола». На тот момент это была редкая вещь.

А время поступательно шло вперед, и работа в прокуратуре двигалась поступью со временем. До 1980 г. я сменил ряд должностей. В 1974 г. был назначен старшим следователем прокуратуры области, затем - зональным прокурором. Некоторое время я работал на должности прокурора-криминалиста. Этот участок работы был для меня наиболее бойким и разнообразным. Учеба следователей, их стажировка, выезды по области по закреплению доказательств по уголовным делам (убийства, изнасилования, разбои и т.д.).

Кроме того я принимал непосредственное участие в расследовании уголовных дел в полном объеме, по особо сложным делам. По указанию прокурора области давал заключения по уголовным делам о полноте их расследования перед направлением в суд. Кстати, ни одной промашки в этой работе мне посчастливилось не допустить. Я старался активно проявлять свою принципиальность. Только так можно было не терять своего авторитета.

Прокурор области Бурик И.Ф, знавший следствие на зубок, ценил это мое качество.

В 1980 г. я был назначен заместителем прокурора г. Благовещенска по следствию к новому прокурору города Воркелю В.Л. (после смерти Соколовского А.П.). В 1983 г. прокурор области Бурик И.Ф. неожиданно предложил должность старшего помощника прокурора области по надзору за исполнением законов в ИТУ (вместо ушедшего на пенсию Гаврикова С.Д.). Я наотрез отказался от этого предложения. Этот участок работы - не моя стихия. Колонии, жалобы и т.п. Нет запаха живой жизни. Я любил следствие. И ничего другого. Но прокурор неоднократно предлагал мне подумать и согласиться на предлагаемую должность. А вскоре я узнал, что Бурик И.Ф получил назначение на должность прокурора Приморского края.

Так судьба другого человека отвела меня от должности, которую я не хотел принимать. Потом, позднее, в одной из командировок в прокуратуру края я специально встретился с Буриком И.Ф., и мы расстались друзьями.

В том же 1983 г. по рекомендации обкома КПСС на должность прокурора области был назначен наш земляк - Богомолов В.И.

Таким образом, в области, а именно на прокурорской ниве, произошла смена поколений. На смену фронтовикам пришла пора их молодых сверстников, каким и был новый прокурор, мой ровесник по возрасту. Где-то через 2-3 месяца он предложил мне организованную в нашей области самостоятельную сферу деятельности, связанную с надзором за следствием нашего областного КГБ. Я сразу же согласился. Там, конечно, была своя специфика в работе, поэтому срочно прошел стажировку вначале в прокуратуре РСФСР, а затем в прокуратуре СССР.

Следствие в КГБ области в тот момент было в зачаточном состоянии, если учесть, что главным преступлением в этой сфере деятельности был незаконный переход государственной границы СССР с КНР. Потом прибавился закон о государственной границе, позднее - таможенное законодательство, закон об иностранцах.

По указанию прокурора области многие месяцы в году приходилось расследовать хозяйственные уголовные дела, поддерживать гособвинение в областном суде по сложным, как правило, хозяйственным делам, рассмотрение которых тянулось месяцами.

В 1989 г. был введен Закон «О реабилитации жертв политических репрессий». Речь шла о пересмотре архивных уголовных дел в отношении граждан, попавших под политические репрессии в разные годы в СССР. Например, в нашей области приходилось пересматривать такие дела, начиная с 1922 по семидесятые годы. И работа закипела. Мне разрешили взять помощника. Я пригласил на эту работу Гнетова А.П. А когда поступил в прокуратуру шквал заявлений граждан о пересмотре архивных уголовных дел в отношении их самих или родственников, незаконно репрессированных, руководство вышестоящей прокуратуры разрешило нам дополнить нашу группу из числа ветеранов-прокуроров. Таким образом, наша группа пополнилась бывшими фронтовиками - Горбиковым С.Е., Шепаловым Т.П., Гавриковым С.Д., Чекулаевым Н.П. Все они были коммунистами, честно исполняли свой долг, но не знали настоящей правды о злодеяниях, творившихся в застенках нашей страны, вплоть до 70-х годов.

Наша группа работала на полных оборотах. За год мы разрешили более 3000 заявлений граждан о пересмотре дел и о судьбе невинно сгинувших их родственников.

Пересмотрены были многие тысячи уголовных дел, рассмотренные всевозможными «двойками», «тройками», военными трибуналами. Редко, но попадались дела репрессированных лиц, осужденных нашим областным судом в лихолетье 30-40-х г. г. А еще были репрессированы в административном порядке многие тысячи наших земляков. К ним относились «кулаки», члены их семей. А также родственники репрессированных по п. п. 1-14 ст.58 УК.

С принятием нового Закона «О реабилитации...» восторжествовала хоть какая-то справедливость. В письмах многочисленных граждан к нам чувствовался вздох облегчения и просто человеческой благодарности.

Вот и вся моя автобиография прокурорской деятельности на родной земле. По-своему я счастлив. В отставку вышел по собственной инициативе в 1995 году при наличии 32 лет стажа по выслуге лет. В чем счастье и добрая память об этой части жизни? В том, что мне всегда везло с окружающими меня хорошими, честными людьми. Я бы не боясь сказал, бессребрениками, что я особо уважаю в работе прокурора.

Мои коллеги, особенно ветераны, хорошо, безошибочно отличали добро от подлости, преданность делу - от предательства. Честь им и хвала! И добрая о них память.